Архивы Без рубрики - Страница 2 из 3 - День ПобедыДень Победы

Мои родители, Валентина Михайловна и Леонид Иванович Никитины, 21 марта отметили 62 года со дня свадьбы. А знакомы они еще дольше: учились в школе, потом в одном институте, поженились, вырастили детей и внуков и, оглядываясь назад, говорят, что главный секрет семейного счастья – любовь. К тому времени, когда они впервые встретились, у них уже было одно на двоих прошлое, в котором Валя и Леня узнали, что такое война.

Дороги войны привели Валентину и Леонида Никитиных в одну школу, где они и познакомились. В марте супруги отметили 62 года со дня свадьбы.

Страшнее бомбы только голод

Мой папа Леонид Иванович, часто рассказывает, что самое страшное – это бомбежки и голод. Село на Смоленщине, куда приехала большая семья и прабабушка из родных Пуховичей в начале войны, фашисты бомбили нещадно, прерываясь только на обед. Фугасных авиабомб не жалели… Под один из таких обстрелов попали и мои родные: папина сестра Таня погибла на глазах у родных, а старшего брата Женю осколками ранило в живот. После этого он полгода не мог ходить.

От бомб бежали из одного села в другое, вспоминает отец, скитались по деревням, дальним родственникам и чужим домам. Голодали страшно: если у тех, кто жил в деревнях, еще были какие-то припасы на зиму, то у беженцев не было вообще ничего. Жмых, оставшийся после переработки льна, давали сосать детям, чтобы те не падали в обмороки. Четверо малышей (папе на начало войны исполнилось 6 лет) плакали от голода: тихо, уткнувшись в угол, чтобы мама не слышала. А моя бабушка выла от бессилия. Только когда наступила весна и в оттаявшей земле стали откапывать прошлогодние картофелины – «пышки», голод удалось обмануть.

Назавтра ждал Тростенец

В войну мама была в партизанском отряде, в котором воевал дедушка. Пережили голодные зимы, облавы, бомбежки. Весной 1944 года гитлеровцы устроили облаву с овчарками. Бабушку с тремя детьми схватили (маме, самой старшей, было 8 лет). Потом было заключение в Червенской тюрьме, этапирование в Минск и ожидание отправки в Тростенец.

Пляски на морозе

Папа: На Смоленщине оккупанты делали мертвую зону: в феврале 1943-го всех жителей гнали колоннами в Беларусь. Если вы видели документальные кинохроники того времени, где-то там и мой папа – мальчик, который все время пляшет в пути, чтобы не замерзнуть. Был лютый мороз, а папа в старых прохудившихся ботиночках, ноги быстро коченели, и бабушка ему говорила: «Пляши!»

Сотни километров шли пешком голодные. Младшую сестренку Клаву тянули на саночках. На ночь останавливались в колхозных сараях, детей укрывали соломой, чтобы не замерзли во сне. Если находили старую картошку – варили или пекли. Иногда удавалось что-то взять в дорогу перекусить. Конвоиры, немецкие и финские офицеры, были очень жестокие. Больных, немощных, отставших от колонны, пытавшихся бежать в лес расстреливали. Если ребенок плакал – били. При нацистах плакать было нельзя.

И они не плакали. Даже когда папа с сестрой потеряли мать с другими детьми, оказались в разных колоннах. Нашли друг друга только перед самой отправкой в концлагерь.

3 июля встретили в яме

Мама: Бабушку и маму с младшими ждал Тростенец. И скорее всего гитлеровцы их бы сожгли, зачищая минские лагеря перед отступлением: что с маленьких и слабых возьмешь? Но старик-охранник пожалел женщину с малышами. Ночью подошел к бабушке и сказал: «Если есть куда, бегите!». И провел к лазу в колючей проволоке. Они побежали: босые, по ледяной еще земле, ползком, короткими перебежками к Старовиленской, где жили родственники. Так и спаслись. Но до самого освобождения Минска целый месяц сидели в глубокой яме – боялись, что кто-нибудь увидит и выдаст фашистам. Только 3 июля, услышав победную «Катюшу», вышли из убежища и узнали, что Минск освобожден.

На армейском сборе в инженерных войсках, 1958 год.

Остаться в живых

Папа: В апреле 1944-го полицаи всех собрали, посадили в товарняки, приставили по два автоматчика на каждый вагон и повезли в концлагерь на юг Польши. Колючая проволока, бараки, десятки тысяч людей – это был фильтрационный этап: медкомиссии, осмотры, рентгены. Душ, диковинка для деревенских мальчишек, стал испытанием на прочность: их закрывали там и сначала давали нестерпимо горячую воду, от которой все тело было в ожогах, а следом – ледяную струю. И бежать некуда.

После этого узников фильтровали. Больных, с кого нечего было взять, отправляли на смерть. Папа рассказывал, что больше никогда и нигде не слышал столько плача, как тогда, когда больных детей отнимали у родителей. А у здоровых брали кровь: дети садились вплотную к стене и просовывали руку в отверстие. Боль, слабость, головокружение, а они все равно радовались, что хоть в живых оставляют. А потом здоровых узников повезли работать в трудовой лагерь в чешский город Мост. Папа с семьей и другими заключенными попал на плантации сахарной свеклы. Тяжелый изнуряющий, совсем недетский труд, постоянные голод и страх. Каждый день они боялись, что кого-то из детей убьют за немощность или расстреляют маму: ведь взрослых постоянно куда-то забирали, и назад никто не возвращался. Но 6 мая 1945 года бабушку и детей освободили. Это была Победа!

С тех пор для папы, а также для всей нашей семьи 6 мая и 3 июля – отдельные праздники: они выжили в этой кровавой войне, выросли, оба окончили школу с золотой медалью и Политехнический институт с красным дипломом. И вырастили детей и внуков. И до сих пор в деталях помнят те страшные годы – такое не забыть…

У меня не было возможности поговорить с моими дедами, которые воевали в Великой Отечественной войне. К сожалению, все они умерли до моего рождения. Я знаю об их судьбе лишь по рассказам родных. Война непосредственно затронула большинство моих предков и по отцовской, и по материнской линиям – и мужчин, и женщин, и детей.

О своем родном деде, Дударёнке Герасиме Герасимовиче, который сражался на 3-м Белорусском фронте, мне известно не очень много. Как мне рассказал мой отец, он был фронтовым шофером, водил американский «Студебеккер», служил в 1383-м Зенитном артиллерийском полку 34-й зенитной артиллерийской дивизии Резерва Главного Командования 39-й армии, дошел до Кёнигсберга. Был награжден медалью «За отвагу» и орденом Красной звезды.

От бабушки по отцовской линии я узнал о судьбе своего прадеда Давидовича Антона Иосифовича, прошедшего артиллеристом первую мировую и гражданскую войны, и двоюродного деда Давидовича Антона Антоновича. В Великую Отечественную они не воевали в рядах РККА. Оба – по возрасту. Одному в 1941 было далеко за 40, другому исполнилось 16. Но погибли они вместе, когда их арестовали за связь с партизанами

Слева направо: М.Ф. Дорофейчик, Спартак Дроздов, А.А. Давидович

Антон Антонович фактически еще школьником стал участником молодежного подполья г.Борисова. Осенью 1943 года после успешной «рельсовой войны», ликвидации генерального комиссара Беларуси В.Кубе, начала освобождения территории нашей страны в результате Черниговско-Припятской и Гомельско-Речицкой наступательных операций фашисты провели в Беларуси ряд карательных акций, усилили контрпартизанские меры, активизировали работу своей агентуры по выявлению подпольщиков.

Возможно, именно на фоне этих событий в конце 1943 года собиравшихся уйти к партизанам Антона Иосифовича и Антона Антоновича арестовали и отвезли в тюрьму, расположенную на месте бывшего Борисовского замка.

Как писали о ней сами оккупанты: «Городская тюрьма вмещала до 600 человек. И это число, несмотря на постоянные расстрелы, не уменьшалось… При допросе советских людей применялись различные методы экзекуции…». Из заключения мой прадед и двоюродный дед уже не вышли. Где похоронены, неизвестно.

Бабушка по материнской линии, ребенком испытавшая все тяготы немецко-фашистской оккупации, рассказала о своем старшем брате и моем двоюродном дедушке Кушнире Федоре Демьяновиче, который родился в 1922 году в городе Борисове Минской области, был членом ВЛКСМ. Благодаря рассказам бабушки мне удалось найти больше информации на сайте «Подвиг народа».

Фёдор Кушнир с августа 1942 года являлся участником Великой Отечественной войны – гвардии сержант, телефонист взвода связи 1-го отдельного гвардейского эскадрона связи 1-го гвардейского кавалерийского Саратовского Краснознаменного полка 1-ой гвардейской кавалерийской Ставропольской ордена Ленина Краснознаменной, ордена Суворова и ордена Богдана Хмельницкого дивизии имени Блинова 1-го Украинского фронта.

На войне первыми на передовой оказывались связисты. Вот и мой двоюродный дед дорогами Великой Отечественной прошел богатый событиями боевой путь от Смоленска до Берлина, сражался за освобождение Украины и Польши, форсировал реку Одер в январе 1945, праздновал Победу на развалинах столицы III Рейха.

Его работа по бесперебойному обеспечению связью командования полка была отмечена правительственными наградами. В апреле 1944 г. Фёдор Кушнир был представлен к награждению орденом Красной звезды (награжден медалью «За отвагу»), в августе 1944 г. он получил орден Красной звезды, в январе 1945 – вторую медаль «За отвагу».

После войны гвардии сержант Федор Кушнир служил в Южноуральском военном округе, работал на борисовских предприятиях, затем осваивал целину в Казахстане, а впоследствии остался там жить.

Для меня и моей семьи ценна память обо всех моих родных, кто прошел войну либо не пережил ее.

Мне повезло, я выросла в редкой семье – из ушедших воевать и оставшихся в оккупированном Минске в подполье все дождались Великого Дня Освобождения и Дня Победы. Может быть, поэтому 9 Мая всегда был для нас Особым праздником – как дань тем, кто не вернулся… Но вот о войне все Они, ее прошедшие, говорили неохотно. Больше любили вспоминать о Победе, о том, как возвращались домой…

Накануне Войны…

Моя бабушка – Зинаида Семеновна Жижель и дедушка Иван Матвеевич Жижель. У дедушка на руках – моя мама.

Моя бабушка – Яхновецкая-Романович Ирина Емельяновна, мой дедушка – Романович Роман Калистратович и мой папа.

У нас дома сохранилось много реликвий тех лет. Это военный альбом с чертежами переправ, возведенных в дни войны 62-ым отдельным понтонно-мостовым батальоном с декабря 1941 до мая 1943-го, в котором он служил мой дедушка – Жижель Иван Матвеевич, его награды и фотографии, присланные с фронта, старая газета со списками минских подпольщиков, где я нашла свою бабушку – Ирину Емельяновну Яхновецкую — Романович (сама она об этом никогда не рассказывала, мы только знали, что она выводила из города к партизанам евреев).

Разбирая семейные архивы, я нашла и воспоминания своего дедушки о первых днях войны.

Страницы из воспоминаний, фотографии военных лет.

В то время он был директором проектного института Белпромпроекта. Бомбы посыпались на Минск уже на второй день войны. «Те, кто пережил и видел эти трагические дни, когда фашистские самолеты, по существу, безнаказанно уничтожали Минск, тот поймет весь ужас случившегося», — писал мой дедушка. Под непрерывной бомбежкой ему пришлось срочно эвакуировать институт. Пока отправили последние ящики с документами и оборудованием, последние железнодорожные эшелоны ушли. Бабушка с детьми потерялись в этой суматохе. И когда Иван явился на призывной пункт с просьбой добровольцем направить его в действующую армию, военный комиссар категорически отказал: «У вас бронь». Тогда он сел на велосипед и двинулся Восток. Два дня Иван добирался до Смоленска, переживая за семью. Только когда Минск освободили, он узнал, что бабушка не успела выехать и спряталась у своих родителей (семьи коммунистов были на особом счету у эсесовцев).

В Смоленске на пятый день войны ему удалось добиться своего: доброволец, младший лейтенант И.М.Жижель был зачислен в 62-ой отдельный понтонно-мостовой батальон командиром взвода.

Первое фото с фронта.

Сколько он провел переправ под артиллерийским и пулеметным огнем фашистов, часто – по пояс в ледяной воде, трудно подсчитать. Сколько поставил и обезвредил мин – подсчитать вообще невозможно, поэтому самой высокой наградой, подаренной судьбой, было то, что вернулся домой живым – так всегда считал Иван Жижель.

Страницы из военного альбома выполненных работ.

За успешную операцию по минированию подступов к Москве у деревни Акулова лейтенант И.Жижель был награжден Орденом Красной Звезды, а через несколько дней он был удостоен высшей солдатской награды – медалью «За отвагу». А еще он очень гордился трудовым орденом «Знак почета», который также получил на войне за наведения переправ, ремонт дорог, за перевернутые сотни кубометров земли… В звании майора заместителя командира батальона он окончил службу и вернулся восстанавливать родной город.

Папа вернулся! 1945 год.

За вклад в развитие города и свои уже трудовые подвиги он был удостоен звания Героя Социалистического труда, Заслуженного строителя БССР, звания Почетный гражданин города Минска.

Но к тем, военным, наградам, в семье относились всегда с особым трепетом. И еще … первая рюмка, поднимаемая на 9 Мая, всегда была «За павших».

Война опалила своими крыльями судьбы многих моих родственников, которых я не смог застать в силу того, что родился значительно позже. Некоторых из них я даже не могу увидеть на фотографиях. Как по линии отца, так и по линии моей матери кто-то из моей родни были детьми войны, кто-то воевал на фронте, кто-то пропал без вести, а кто-то жестоко убит немецко-фашистскими захватчиками (брошен в колодец, сожжен прямо в доме и др.). Сейчас подробности моего родовода в тот тяжелый период узнать даже не у кого – остались лишь какие-то лоскутки воспоминаний…

Я хотел бы остановиться на родном для нашей семьи регионе – Западной Беларуси, – а конкретно на территории современного Пружанского района Брестской области. Так, я точно знаю от моей мамы, а она от своей, что мой прадед Денис Федорович Мелеш был активистом советской власти в деревне Староволя, за что и был расстрелян на пороге своего дома. К сожалению, у меня не так много информации и про моего прапрадеда Василия Ильича Панько. Однако я точно знаю, что дед Василь был мужественный человек и красноармеец, который воевал на Первом Белорусском фронте в артиллерии, получил тяжелое ранение и медаль «За отвагу». В одном из жестоких боев дед в одиночку пытался поднять пушку, получив в результате разрыв легкого. Его раненого принесли умирать, и даже пригласили местного священника, но он выжил.

Мой прапрадед был родом из Западной Украины, уроженцем Ровенской области, так сказать волынянином. Тяжело поработав в молодости парубком у зажиточного белоруса, дед Василь женился на моей прабабушке Ольге Васильевне и остался в Беларуси жить около Беловежской пущи в деревне Сухополь Пружанского района. С первых дней войны они с женой активно помогали партизанам, за что он был схвачен и посажен под арест в городе Береза-Картузская (сейчас г.Береза Брестской области).

В это время моя прапрабабушка была беременна уже пятым ребенком и потерять кормильца было крайне тяжело для семьи. В связи с этим она написала прошение местному старосте или как в народе называли «солтысу», чтобы деда выпустили из тюрьмы. Староста согласился это сделать, но только при условии отправки старшего сына в семье на работу в Германию. Пройдя через серьезные душевные муки, семья приняла тяжелое решение. Прапрадеда выпустили из-под ареста, но его сына, моего 17-летнего деда Костю, в 1942 году отправили в Германию, где он работал в сельском хозяйстве вплоть до прихода Красной Армии. С одной стороны, вся эта история очень драматична и тяжела для воспоминаний, но с другой – дедушка в Германии встретил свою судьбу – мою бабушку Анну. В 1945 году они расписались и стали жить в Беларуси. Кстати, при освобождении в г.Кенигсберге он оказался единственным грамотным среди группы освобожденных. За это он был до конца войны адъютантом у командира. Это особая должность, так как для любого военного начальника адъютант – это одно из самых доверенных лиц, постоянно при начальнике и выполняет только его распоряжения. Уже в последствии в 1985 году мой дед Константин был награжден орденом Отечественной войны I степени.

Моя семья бережно хранит память о тех родных и близких, кто боролся за наш мир. Мои прадеды и деды не были офицерами или героями войны. Они были рядовыми красноармейцами, помогали участникам партизанского движения, но уверен, что именно такие рядовые солдаты и, конечно же, их жены выковали победу в Великой Отечественной войне.

Для нашей семьи 9 мая – очень важный и эмоционально непростой день. Это день, который начинается под звуки военных песен, доносящихся из парка, и под марши парада. День, когда хочется пересмотреть старые фотографии бабушек и дедушек (не впопыхах, а вдумчиво), вспомнить их друзей, которые приходили в наш дом, и просто мысленно вернуться в то время, когда эти родные люди были молодыми, красивыми, полными сил… И в очередной раз удивиться, сколько испытаний выпало на их судьбы и как достойно они шли по жизни, глубоко пряча в своих сердцах всю боль пережитого…

Сегодня я вспоминаю своих бабушку и дедушку — мужественных и порядочных людей, чей жизненный путь, чья внутренняя сила и человеческие качества стали серьезным ориентиром в жизни нашей семьи.

… Мой дедушка, Асташенок Валерий Павлович, родился в 1922 году на Витебщине, в деревне Слобода. Мечтал поступить в педагогический, стать учителем истории, но война разрушила все его планы. С весны 1942 года – командир взвода, комиссар партизанского отряда имени П.Л.Валькова партизанской бригады «За Родину» имени А.К.Флегонтова, действовавшей на территории Осиповичского района с октября 1942 по сентябрь 1943 года, а затем вышедшей маршем в Брестскую область.

Моя бабушка, Асташонок Анастасия Петровна (в девичестве – Лосева), родилась в 1925 году в деревне Княжино Холм-Жирковского района Смоленской области. Шестнадцатилетней девчонкой ушла в партизаны, весной 1942 года попала в плен в концлагерь «Шталаг 382» под Борисовом, но уже в мае того же года ей чудом удалось бежать. Искусанные собаками, полтора месяца моя бабушка с подругой пробирались лесами, пытаясь выйти к партизанам. Летом того же года она попала в партизанский отряд имени П.Л.Валькова.

Собственно, там и случилась встреча моих бабушки и деда. Встреча на всю жизнь…

Несмотря на то, что бабушка была заведующей типографией в отряде, она ходила на задания вместе с другими бойцами. В августе 1943 года была награждена личным оружием, револьвером системы «наган».

Трудно даже представить, сколько мужества было в этом совсем еще ребенке, молоденькой совсем девушке, которая в свои 18 успела пройти ужасы концлагеря и потерять близких — в 1942 году немцы расстреляли ее мать и младшую девятилетнюю сестренку Манечку, отец погиб в 1943 году. Вот такая судьба…

Дедушка и бабушка награждены многочисленными орденами и медалями. Дед награжден орденом Красной Звезды, медалью «За боевые заслуги», медалью «За отвагу», медалью «За победу над Германией». Также награжден высшей наградой Польской Республики – Золотым крестом «Вертути Милитари». Эту награду ему вручали уже после войны, за совместные боевые действия с польскими партизанами на территории Брестской области.

Бабушка награждена медалью «За боевые заслуги», «За победу над Германией» и, уже в мирное время, орденом Красной Звезды к пятидесятилетию Победы.

С 1945 года и до последних дней мой дед, Асташенок Валерий Павлович, служил в органах внутренних дел. В первые послевоенные годы служить в милиции было очень сложно, в лесах ещё орудовали банды лесных братьев, особенно в Свирском районе, на границе с Литвой. Тем не менее, он сумел окончить годичную школу милиции в Москве. Дедушке фактически пришлось воевать и в мирное время, участвуя в ликвидации таких банд. И, конечно, надежным тылом для него была моя бабушка. Дед всегда говорил, что половина его заслуг – бабушкины.

В 1961 году дед возглавил Управление внутренних дел Брестского облисполкома и проработал там более 15 лет. За время работы в этой должности он завоевал уважение и авторитет, его труд отмечен орденами Знак Почёта и Трудового Красного Знамени. До сегодняшнего дня в Бресте его с теплотой вспоминают сослуживцы. На доме в центре Бреста, где они жили, установлена мемориальная доска памяти моего деда, а при входе в УВД Брестского исполкома висит его барельеф. Закончил свою карьеру дед уже в Минске, в звании генерал-майора.

…Мне было три с половиной года, когда не стало деда. Помню его больше по фотографиям и рассказам, но в детской памяти все равно сохранились отрывочные воспоминания – высокий, красивый, веселый… О его чувстве юмора всегда ходили легенды, а уж как он пел «Эх, полным-полна моя коробочка…» — ну не было ему равных, да и сейчас навряд ли нашлись бы.

С бабушкой мы простились в 1999 году. Всю свою жизнь она посвятила мужу, дочерям и внучкам. Наш дом всегда был очень гостеприимным, и, сколько себя помню, к нам всегда приезжали бывшие сослуживцы, товарищи по партизанскому отряду, их дети… И стопками поздравительные открытки к праздникам из разных городов! И мы в ответ столько же, по адресам из потрепанных записных книжек…

Бабушка и дедушка были очень общительными, к ним тянулись люди, они умели дружить.

А вот про войну вспоминать не любили. И почти никогда о ней не рассказывали.

Любили жизнь.

Асташенок Валерий Павлович 14.01.1922 – 03.02.1980

Асташонок Анастасия Петровна 23.02.1925 – 08.12.1999

Горжусь бесконечно.

К моменту моего рождения, в 1996 году, мой прадедушка, Калюпанов Василий Иванович, уже умер. Поэтому все рассказы о войне до меня дошли из уст моей прабабушки, Марии Федоровны. Мой прадедушка родился 23 марта 1913, закончил двухгодичный учительский институт и, проработав полтора года учителем в школе, 11 ноября 1939 года был призван в 331-й отдельный артиллерийский Свирский ордена Богдана Хмельницкого дивизион особой мощности резерва Главного Командования – для него война началась намного раньше 1941-го года.

Моя прабабушка говорила, что о первых годах войны прадедушка рассказывать не любил, потому что для него те времена были наполнены тяжелыми воспоминаниями. Весной 1944 года он был ранен и продолжил войну в составе 397-й стрелковой Сарненской дивизии.

3 июля 1944 года 397-я стрелковая Сарненская дивизия за отличия в боях по освобождению г. Пинска была награждена орденом Красного Знамени.

С сентября 1944 года в составе 89-го стрелкового корпуса 61-й армии 3-го Прибалтийского фронта принимала участие в освобождении Латвийской ССР, с октября – 1-й Прибалтийский фронт, в блокирование Курляндской группировки противника.

С декабря 1944 года в составе 89-го стрелкового корпуса 61-й армии 1-го Белорусского фронта, в феврале-марте 1945 года входила в состав 9-го гвардейского корпуса.

Принимала участие в прорыве долговременной и глубокоэшелонированной обороны противника на р. Висла, преследование противника до 400 км в направлении от г. Варшавы до г. Шнайдемюль.

17 апреля 1945 года при массированном артиллерийском ударе дивизия первой успешно форсировала р. Одер в районе д. Хоэн-Бутцов. Нанесла противнику потери в живой силе и технике: уничтожено солдат и офицеров противника – 298, пулемётов – 45, орудий разного калибра – 17, захвачено в плен более 60 солдат и офицеров.

2 мая 1945 года 397-я стрелковая Сарненская Краснознаменная ордена Кутузова II степени закончила боевые действия на берегу р. Эльбы в районе Платтенбург, земля Бранденбург, Германия. 11 мая дивизия передислоцировалась в район г. Хавельберг, где до 4 июня несет службу сторожевого охранения по восточному берегу р. Эльба.

10 июня 1945 года стрелковые полки дивизии, за отличные боевые действия, награждены орденами: 446-й СПП и 447-й СПП – орденами Кутузова 3-й степени, 448 СП – орденом Суворова 3-й степени.

15 июня 1945 года 397-я стрелковая Сарненская Краснознаменная ордена Кутузова II степени дивизия расформирована, личный состав, вооружение и др. имущества частей и отдельных спецподразделений передано в состав 12-й гвардейской стрелковой Пинской ордена Ленина Краснознаменной орденов Суворова и Кутузова дивизии 47-й армии Группы советских оккупационных войск в Германии.

За добросовестное выполнение заданий командования, отличные боевые действия и отвагу мой прадедушка награжден:

Калюпанов Василий Иванович

Учитель физики и НВП с 1946 года по 1973 год.

Награждён: орденами «Красной звезды», «Славы III ст.», «Славы II ст.», медалями «За Победу над Германией», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина».

«Нашей части было приказано форсировать реку Шпрее и ее канал и взять город Штроков. Эта операция была успешно проведена. После взятия Штрокова наш гарнизон остановился в деревне Зешнтин. Вот здесь и услышали сообщение по радио о капитуляции фашистской Германии», — говорил прадедушка.

Отгремела война и Новобобовичская школа возобновила свою работу, куда он и вернулся учителем физики и НВП. Затем в 1962 году прадедушка окончил Новозыбковский государственный педагогически институт с присвоением квалификации «учитель математики средней школы».

Школа становится значительным учебным заведением. Педагогический коллектив состоял из 26 учителей. Вместе с моим прадедушкой преподавала и моя прабабушка, Калюпанова Мария Федоровна, учитель русского и немецкого языков и литературы.

После войны мой прадедушка неоднократно получал предложения о публикации материалов «Воспоминания о войне». Однако он считал что те, кто оглядывается слишком часто назад, легко может споткнуться и упасть. Живя прошлым, мы легко можем потерять будущее, поэтому никогда не публиковал свои воспоминания.

Сегодня прадедушки уже нет, но память жива, пока помнят живые!

Наш дедушка Лах Григорий Степанович родился 11.03.1925 в г. Жабинке Брестской области в семье рабочих.

В 1942 году после окончания средней школы в семнадцатилетнем возрасте он отправился служить в разведывательную роту 51 тяжелой минометной бригады на должность разведчика. С первых дней службы дедушке пришлось участвовать в тяжелых боях против фашистских захватчиков, проявлять стойкость, отвагу и мужество. Из-за больших потерь наших солдат и маневрирования наших войск, его прикомандировывали к разным полкам и бригадам, частям и дивизиям.

Больше всего нам нравилось слушать его рассказы о Сталинградской битве, в которой он принимал участие. Особенно опасными были уличные бои, когда в ход шли гранаты, штыки и ножи.

В феврале 1945 года дедушка был тяжело ранен при форсировании реки Одр. После госпитализации он служил в различных частях стрелковой дивизии и был демобилизован в 1950 году, после чего вернулся на родину. Из-за тяжелого ранения ему была присвоена 2 группа инвалидности.

В 1956 году дедушка поступил в Пинский кредитный техникум и по окончании трудоустроился в госбанк г. Жабинки кредитным инспектором. После этого работал на Жабинковском сахарном заводе и Жабинковском комбикормовом заводе, а также являлся председателем районного потребительского общества.

Дедушка воспитал трех дочерей. После выхода на пенсию принимал активное участие в воспитании как внуков, так и правнуков. Нам нравилась его доброта и внимательность, забота и искренность. Всегда тянуло поговорить на разные темы, послушать его занимательные рассказы. До глубокой старости дедушка оставался полным сил и энергии, до мелочей помнил все события Великой Отечественной войны.

Каждый год наш дедушка с другими ветеранами в сопровождении внуков и правнуков принимал участие в районном праздновании Дня Победы.

Умер дедушка в 2015 году. Он остался в наших сердцах не только смелым и отважным, но жизнерадостным и открытым человеком.

Два ордена тех давних, боевых,
Медали и истрепанные фото
Храню как память о дедах своих,
О тех героях рокового года.

Из разных мест юнцов созвал набат
На смертный бой, кровавый и священный.
И стал щитом за Родину солдат —
Тех давних лет он рыцарь несравненный.

За Вашу веру, мужество, победу
Вам до земли я в ноги поклонюсь.
Вы добыли нам жизнь под мирным небом!
Вас помнит, ценит, славит Беларусь!

Вклад моих дедов и прадедов в Великую победу я бы выразил в двух словах: тихий подвиг. Миллионы таких подвигов, слившись в единый победный поток, привели нас к мирной жизни вот уже в течение последних 75 лет.

Оба мои прадеда – Пунченко Алексей Филиппович и Борисенко Алексей Денисович – были красноармейцами, прошли всю войну, дошли до самого Берлина, получили пулевые и осколочные ранения. Прадед по материнской линии – Прокудин Иван Титович – призвался в 1941-м, участвовал в обороне Бобруйска, с войны не вернулся. Еще один прадед, Авраменко Иван Андреевич, нес службу в партизанском отряде, погиб. Брат дедушки, Пунченко Евгений Алексеевич, был призван незадолго до Победы, служил во внутренних войсках.

Хотя мои родные деды и бабушки в годы войны были еще подростками и не участвовали в боевых действиях, они сполна хлебнули трудности тыловой жизни, неся на своих еще детских плечах заботу о младших братьях и сестрах. В детской памяти моей бабушки, Авраменко Анастасии, на всю жизнь впечаталась картина боя при вражеском наступлении в далеком 41-м в районе деревни Красавичи Климовичского района. С ее слов, все наши бойцы полегли, а протекающая через деревню река превратилась в сплошной красный поток.

Пройдя войну и победив, наши ветераны вернулись к обычной и размеренной жизни, прожили ее достойно, о войне говорили немного. Хранителем семейной памяти о родных приближателях Победы сегодня является мой отец Пунченко Николай. Эти стихи, кстати, принадлежат его перу.

Мы помним и ценим каждый, даже мельчайший вклад, в общую Победу. Победу, энергия которой до сих пор согревает и объединяет нашу страну, дает ей мощный импульс к развитию, созиданию мирного будущего для наших детей. Скажем же за это спасибо нашим родным ветеранам!

Не трудно сосчитать,
По сколько было лет
Безусым тем юнцам,
Тем огненным бойцам.
Когда грозой беда
Посмела в дом прийти,
А было им тогда
Чуть больше двадцати.

Тяжелый путь войны,
Ударом за удар,
Отечества сыны –
Солдат и комиссар –
Шли в бой под вой и град
Немецких пуль и мин
И повернул назад
Фашистский «властелин».

В том логове врага
Ты побывал, солдат,
Израненный совсем,
Минуя медсанбат,
Как будто не устал –
И это понял враг,
И на колени пал
Поверженный Рейхстаг.

А ночью до сих пор
В своих тревожных снах
В тот боевой дозор
Уходишь ты, солдат.
И семьдесят пять Побед
Отмечено уже,
Но ты как прежде там,
На первом рубеже.

Вот только на парад
Не каждый смог прийти,
Тех фронтовых друзей
Кому-то не найти:
Один вдруг занемог,
Другой не смог уже
И, подведя итог,
Уснул как в блиндаже.

Редеет с каждым днем
Седых висков туман…
За то, что мы живем,
Спасибо, ветеран!

Не трудно сосчитать,
По сколько было лет
Безусым тем юнцам,
Тем огненным бойцам.
Когда грозой беда
Посмела в дом прийти,
А было им тогда
Чуть больше двадцати.

Тяжелый путь войны,
Ударом за удар,
Отечества сыны –
Солдат и комиссар –
Шли в бой под вой и град
Немецких пуль и мин
И повернул назад
Фашистский «властелин».

В том логове врага
Ты побывал, солдат,
Израненный совсем,
Минуя медсанбат,
Как будто не устал –
И это понял враг,
И на колени пал
Поверженный Рейхстаг.

А ночью до сих пор
В своих тревожных снах
В тот боевой дозор
Уходишь ты, солдат.
И семьдесят пять Побед
Отмечено уже,
Но ты как прежде там,
На первом рубеже.

Вот только на парад
Не каждый смог прийти,
Тех фронтовых друзей
Кому-то не найти:
Один вдруг занемог,
Другой не смог уже
И, подведя итог,
Уснул как в блиндаже.

Редеет с каждым днем
Седых висков туман…
За то, что мы живем,
Спасибо, ветеран!

Нашей семье повезло – она не знала бомбежек, эвакуации и оккупации, поскольку еще до войны дед получил назначение в Ташкентское высшее командное пехотное училище, преподавал там тактику. В 1941 году в Термезе формировал полк (1277 стрелковый полк) из местного населения и оттуда же, из Термеза, вместе с полком ушел на фронт.

Я не застала деда и про войну знаю только из рассказов своей мамы. Она – поколение «детей войны». А теперь слушаю, как она рассказывает про войну моему ребенку – знакомые с детства рассказы.

Как ходили на стадион траву косить, чтобы есть, как подкармливали тех, у кого украли карточки (это было равноценно голодной смерти), как варили и ели черепах (в Ташкенте), как подобрали трехногую кошку и мама давала ей свой хлеб, как город хоронил сгоревшего летчика (детей не пустили).

Как моя бабушка (его прабабушка) днем работала в библиотеке, вечерами – делопроизводителем, а по ночам вязала носки и рукавицы для фронта, чтобы заработать еще дополнительную рабочую карточку… Какое ликование было, когда пошли сибиряки, когда открыли второй фронт. Как ждали сообщений Левитана.

Как в училище, когда объявили о капитуляции, собрали всех детей и выдали по черной булочке и пакетику таких же черных макарон (это врезалось маме на всю жизнь, одно из самых ярких воспоминаний ее детства). И мама просила бабушку – не сливай воду от макарон! она такая вкусная! Мама до сих пор любит и иногда готовит затирку – это когда поджаренную муку засыпают в подсоленный кипяток (получается клейстер, как обойный клей) – в войну это считался пир у детей.

Ребенок слушает с восторгом, требует продолжения, а я думаю – как же люди выдержали, выстояли, победили? Не сошли с ума? Как пережили все это? Какое же величие народа, к которому мы привыкли. И даже слезы выступили…

И отдельная страница семейных воспоминаний – фото и документы военного времени. Их на удивление сохранилось много, несколько десятков. Но по мне самые «цепляющие» – даже не фронтовые (хотя и они есть).

Вот вполне мирное, гражданское фото. Только фото слева – это праздничное фото к 23 февраля 1941 года (до начала войны), а фото справа – декабрь 1941 (фото на пропуск в училище). Ребенок, а насколько изменилось выражение глаз, лица – потухли…

Выпуск деда – курсантов Ташкентского пехотного училища (дед второй слева в верхнем ряду). Обычное фото, кроме даты – май 1941 г. Через месяц началась война. Многие ли из них дошли по Победы? Мы со следопытами из ТПУ несколько лет назад вместе смогли установить судьбу пятерых. Остальных – не знаем.

А это – историческое, хотя и тоже «штатское» фото. Прощание деда с семьей перед отправкой на фронт. Бабушка улыбается, а глаза – грустные.

Записка с фронта (на обороте фотокарточки)

В 1947 году дед получил назначение в разрушенный Минск, возглавлял военную кафедру в Минском юридическом институте и отдел организационно-массовой работы ДОСААФ. Фото деда и сейчас висит в музее юрфака БГУ. Вот это фото (вот так делался портрет в домашних условиях. У бабушки такое веселье в глазах – их поколение, как никакое другое, умело радоваться):

КОГДА ДЕРЕВЬЯ БЫЛИ МАЛЕНЬКИМИ…

Думаете, нельзя вернуться на 70 лет назад? Можно!
Вон – слева идет наш дедушка и смотрит на нас, на балкон…

Дедушкааа! Мы здесь, на балконе! … спустя 70 лет…
Смотри, какими большими стали деревья!
Мы все-таки встретились!

Бабушка с дедом познакомились в 1946 году. Она была в профсоюзе Оперы. И хотя далеко не студентка, но комсомолка, спортсменка и просто красавица. Он, вернувшись с Дальнего Востока, служил в разных белорусских труппах. Но в целом война не была их общим воспоминанием. Может, в том числе и поэтому в доме Девятое не было СЕМЕЙНЫМ праздником. Дом открытый, всегда гостеприимный. Но не Девятого. Как-то не повод для веселья. Хотя не потому, что не праздник… Так уж повелось.

У бабушки из восьми братьев и сестер войну пережили только трое. Ее саму оккупация застала в Минске. Три раза ей здесь шили Желтую звезду. В первый раз она просто ушла из колонны, которую вели в гетто. Сказала, что на всех у полицаев патронов не хватит – «развернулась и ушла». Вслед даже не стреляли. Во второй раз ее взяли по наводке, пришили звезду. Определили «копать какие-то ямы». Вероятно, рвы где-то под Минском. В один день она попросила товарок-евреек забросать прямо там, в ямах, землей. Сказала, если найдут и застрелят – так «она уже лежит». На закате конвойные пересчитали оставшихся работниц, постреляли в ямы, ну, для острастки. В нее не попали. Ночью она выбралась. Тем и спаслась. А третий раз ее искали уже намеренно. И нашли. И пришили звезду. И посадили в карцер при гетто. Там она и три ее сокамерницы разобрали за несколько дней одну стену. Но на побег решилась только моя бабушка. Всегда была такой: сказала, в лагерь не поедет – «пусть убивают здесь». И хотя ее схватили в момент, когда выбиралась, но не убили. А дальше случилось удивительное: представитель комендатуры посчитал, что семитка не может так стремиться к свободе. У нее взяли кровь и выдали ей справку, что бабушка – арийка. Это моя-то бабушка.

И одна эта справка спасла жизнь двоим – ей и ее родной сестре.

Моя бабушка Юзефа Лаврова (слева) с коллегой. Довоенное фото

Когда ту, выносившую для своих бинты из немецкого госпиталя, взяли на выходе, да еще и с комсомольским билетом в туфле, казнь, казалось, была неизбежной. Ее должны были повесить с табличкой «жидовка-партизанка».

Бабушка пришла в комендатуру и на немецком, который учила еще до войны в техникуме в Ленинграде, осведомилась, как у «арийской женщины» может быть родная сестра – еврейка? Немецкий бюрократизм тогда и поборол. Обеих женщин угнали в Чехию. На работы. Там на бабушку вышли через сестру подпольщики. Она организовала им вынос продуктов со склада столовой при местном военном объекте – танкштелле. «Воровали мешками и бочонками». Выносили пудовыми брусками замороженное до состояния льда масло, заливая его водой, а сверху – помоями. Проверяющие тыкали в жижу специальным прутом, брезгливо кричали, чтоб вывозила. Она катила тачку и сбрасывала груз в выгребную яму. Ночью его оттуда доставали чехи. Эти же чехи, после прихода наших, после освобождения, и выдали сестрам справки, что обе были участницами подполья. С тем они и вернулись.

У бабушки – «белое платье в горох и туфли на абцасах», и две справки: в том, что она арийка, и в том, что – подпольщица. Моя бабушка. Советская полячка, арийская еврейка и чешская подпольщица. Ну, что б уж все заодно.

Дед должен был эвакуироваться с театром. Здесь в Минске осталась его первая семья – жена и двое детей. Когда пришли вести, что все они погибли, он записался на фронт. А там… С июля 43-го в 96-й Иловайской стрелковой дивизии Первого Белорусского фронта. В августе 44-го в бою под польским селом Мячиславув расчет под его командованием огнем миномета истребил 13 фашистов, чем способствовал успеху боя. В октябре при штурме города Шталлупенен, теперь это Нестеров под Калининградом, отразил контратаку немцев, выведя из строя 15 из них. В ноябре 44-го дед вовсе стал ординарцем начальника политотдела. А 26-го апреля 45-го где-то юго-западнее Берлина, при возвращении в расположение полка, их машину атаковали. Атаку только чудом удалось отбить, не потеряв никого.

Об этом я знаю из текста приказов о награждении двумя медалями «За отвагу» и орденом «Красной Звезды». Награждении моего деда.

О том, как, когда он был ранен в руку и в лицо осколками, как на время потерял возможность говорить из-за контузии, или о том, как он несколько суток выносил друга из какого-то болота, потому что тот не хотел «лежать в воде», а потом все же «умер на твердом» – на земле, об этом дед никогда мне не рассказывал. Об этом тоже. Об этом я знаю из рассказов его сына – моего дядьки, который вытребовал эти истории у дедовских друзей.

Да, и о том, что дед бывал на Дальнем Востоке, мы знаем лишь потому, что в Минск он вернулся только в 46-м. Тут и познакомился с бабушкой.

Девятого дед, обычно, молча переключал каналы так, чтобы не попасть на рассказы о войне. А бабушка с утра готовила стол, но потом всегда быстро брала меня за руку и мы уходили в город к ее подругам по Оперному. И вот там-то были и рассказы, и песни, и тосты. А у нас, во всегда гостеприимном и открытом доме, Девятого было как-то не до веселья… Так уж повелось.

Лавров Георгий Степанович (1910-1992)
Лаврова Юзефа Ивановна (1916-2001)